Научные работы
В статье показано, что к началу ХХ века сербские критики вслед за русскими публицистами осознали, что многомерное творчество Гоголя никак не вписывается в прокрустово ложе социальной схемы Белинского-Чернышевского (в Сербии – такого же Гоголя отстаивал Св. Маркович и его многочисленные адепты), поэтому сербская церковная пресса предложила много интересных трактовок Гоголя. Кроме того, отметим, что именно в 1902 году была впервые переведена на сербский язык книга Гоголя «Размышления о божественной литургии».
По мнению сербских религиозных публицистов, решающая роль в процессе воцерковления русской литературы принадлежит именно Гоголю. Они неоднократно подчеркивали, что при анализе творчества Гоголя нельзя говорить о «переломе» или «надрыве», речь идет о непрерывном процессе.
Повесть «Страшная месть» получала и получает самые разнообразные и противоречивые интерпретации. Образ святого схимника интерпретаторы рассматривали исключительно как свидетельство о последнем запредельном преступлении «окаянного грешника». Убийство святого завершало череду злодеяний богоотступника, однако образ святого схимника – антипода колдуна – проходит через всю повесть, возникает в наиглавнейших моментах развития сюжета. Рассмотреть противопоставленные образы схимника и колдуна авторы предложили через призму переводов повести на словацкий язык. В работе сопоставляются два перевода повести «Страшная месть»: Зоры Есенской 1942 года и Даны Легутовой 1989 года. В воссоздании образа святого схимника значимых разночтений у переводчиц не наблюдается. Церковно-славянская лексика предопределяет лексическую и эмоциональную близость переводов и оригинала. Труднее было найти эквиваленты определений чудного колдуна. Гоголь создает данный образ на контрасте и игре смыслами и звуками паронимов «чуднóй» и «чу́дный», передать эту гоголевскую игру по-словацки невозможно.
Статья посвящена демонстрации принципиального значения фигуры Н. В. Гоголя для Н. К. Рериха. Показано, как цитаты из гоголевских текстов (писем, статей, художественной прозы) становятся базой основополагающих идей художника, но тонкий анализ у Н. К. Рериха граничит с постановкой высказываний Н. В. Гоголя в сомнительный контекст. Точки соприкосновения авторов даются наряду с точками отталкивания, главная из которых – отношение к собственной личности.
В работе поднимается проблема влияния творчества Н. В. Гоголя на темы и образы отечественной литературы ХХ – начала ХХI веков. В центре внимания – песенные тексты отечественных представителей авторской песни – В. Высоцкого и А. Новикова, а также новелла Б. Акунина «Unless». В задачи работы входит рассмотрение конструктивных элементов данных современных текстов, восходящих к повести Н. В. Гоголя «Невский проспект». Основные результаты: впервые выявлены аллюзии к творчеству Н. В. Гоголя в жанровых образцах городского романса, а также в новелле Б. Акунина. Воздействие гоголевского творчества на произведения данных авторов исследовано в аспекте теории литературной эволюции Ю. Н. Тынянова. Итоги исследования позволяют утверждать значение творчества Гоголя для эволюции русской литературы и искусства при изображении духовных исканий героев.
В книге В. Гиппиуса эстетическое развитие Гоголя интерпретируется в связи с эволюцией его личности, когда юношеский индивидуалистический миссионизм сменяется эстетическим индивидуализмом 30-х годов, а затем происходит поворот к морализму и наконец, к религии. В книге В. Зеньковского религиозная тема у Гоголя развита, как основная.
Новое религиозное сознание приводит Гоголя к мысли о моральном преображении людей. Однако соединение идейных заданий с художественными и требование психологической достоверности делало задачу автора исключительно сложной. Между тем, что рисовал Гоголь, и тем, о чем он мечтал, не было, по мнению Зеньковского, внутренней связи, что стало причиной внутренней драмы писателя.
Разрыв церкви и светской культуры был впервые осознан как проблема в переписке и творчестве славянофилов и Н. В. Гоголя. Гоголь полагал, что светское искусство может играть роль «медиатора», постепенно возводящего душу светского человека к истинам христианства, но выступал против суда над поэзией и поэтом с позиций христианской догматики. Попытка примирить церковь и светскую культуру выявила в творчестве позднего Гоголя целый ряд антиномий и была воспринята современниками как поражение Гоголя-художника. С. С. Аверинцев продолжил решение задачи выстраивания диалога церкви и светской культуры в пространстве филологического метода, предложив особый тип герменевтики, сближающий высокую ученость и глубокую веру, восполняющий литературный подход к тексту наличием универсальной духовной перспективы. Возможно, драма позднего Гоголя повлияла на формирование идеи Аверинцева о двух творческих принципах – античной литературы и ближневосточной словесности, которые могут сосуществовать диалогизируя, но не конкурируя друг с другом.
В статье рассматриваются функции гоголевских тем и мотивов в романе Д. С. Мережковского «Антихрист (Петр и Алексей)». Для понимания принципиально значимых аспектов романа, занимающего особое место в пространстве русской литературы, существенно, что в Петербурге Мережковского, как и в Петербурге Гоголя, сны невозможно отличить от яви, а явь неотличима от сна. Границы между реальностью и снами в романе намеренно не маркированы. Проснуться в сновидческой реальности Петербурга по-настоящему нельзя, но можно из одного сновидения перейти в другое. Перекличка миров Гоголя и Мережковского, не просто активно использующего гоголевские темы и мотивы, но преображающего их в соответствии со своим замыслом, привела, с одной стороны, к усилению гоголевского смыслового пласта в романе, с другой, к порождению новых смыслов, определивших его художественное и историософское своеобразие.
В статье на материале публицистических и художественных текстов Н. В. Гоголя актуализируется семантический потенциал пустыни. Автор статьи показывает, как размышления писателя об истории, географии и архитектуре соотносятся с пустынными мотивами в его художественном творчестве. Пустыня актуализируется в гоголевских контекстах как двойственное пространство, имеющее и позитивные коннотации (резервуар потенциальной энергии, пространство дематериализации, место внутреннего просветления), и негативные (пустота без глубины, миражность, мертвенность).
В статье рассматривается в качестве философских истоков символической основы «Женитьбы» Н. В. Гоголя творчество и жизнь духовного мыслителя Г. С. Сковороды. Стихи знаменитого на Полтавщине Сковороды, исполняемые под звуки бандуры странствующими кобзарями, мог слышать Гоголь дома в Малороссии, сведения о Сковороде появлялись в столичных журналах. Отражающие близкое Гоголю барочное мироощущение масштабности и многозначности описываемых явлений-символов, дающих целостный образ мира, мотив восхождения духа, как и образ птицы, скованной в устремленности к небу, явленные в творчестве Сковороды, проливают свет на метафизическую конструкцию «Женитьбы», а также предлагают еще один ответ на вопрос, почему разрешение судеб центральных героев пьесы Подколесина, Агафьи Тихоновны и Кочкарева помещено Гоголем в лиминальное пространство окна, имеющего не только долгую литературную, но и народную традицию восприятия.
В статье анализируется уникальная жанровая природа «Выбранных мест из переписки с друзьями», заключающаяся в том числе и в противоречивом соединении взаимоисключающих жанровых начал. Рассматривается особый тип циклизации.
Авторами статьи рассматриваются особенности функционирования библейского слова в произведении Н. В. Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». Анализ функционирования библейского слова в художественном мире Н. В. Гоголя осуществлен в семантическом аспекте с применением метода текстовых параллелей. Приведенные параллели показывают стилистическое своеобразие прозы Н. В. Гоголя, открывают новые смысловые отношения, обозначая доминирующую ценностную установку мироощущения писателя – осознание ценности инобытия, преодоление мгновенности человеческого земного существования.
В статье на материале художественных произведений Гоголя рассматривается сюжет гибели церкви как реального, посюстороннего пространства, которое служит символом внутреннего духовного пространства человека, своевольно выходящего из-под власти божественных предписаний.