«Человек, карты!»

Карточная игра в дворянском быту XIX века

Первое документальное свидетельство об игральных картах в России относится к 1586 г. Это были игры азартные (закладные), ориентированные на денежный выигрыш. В азартные игры чаще играли на торжищах, в кабаках, корчмах. Со времен Анны Иоанновны карточные игры стали широко распространяться среди дворян. XVIII век был временем подражания европейской культуре, а зарубежные карточные игры вдруг стали считаться эталоном приличного времяпровождения, так как повседневный уклад жизни дворянской семьи определяли не только служебные и семейные обязанности, но и развлечения. Карточная игра захватила умы русских дворян на несколько веков. Тут и жажда острых ощущений, стремление отвлечься от скуки обыденной жизни, тяга к общению, возможность легкого и быстрого обогащения. Петр Андреевич Вяземский (1792-1878, русский поэт, литературный критик, историк, переводчик, публицист, мемуарист и государственный деятель) вспоминал, какое большое место в жизни занимала игра в карты: «Нигде карты не вошли в такое употребление, как у нас: в русской жизни карты - одна из непреложных и неизбежных стихий. Везде более или менее встречается страсть к игре […] Драматические писатели выводили на сцене эту страсть со всеми ее пагубными последствиями». Как известно, многие русские классики были очень азартными людьми. Пушкин проиграл в карты главу «Евгения Онегина», Достоевского знали во всех казино Баден-Бадена; Некрасову, наоборот, необычайно везло, а вот Державина не раз уличали в шулерстве. Так или иначе, но карточная игра, широко распространенная в быту, получила столь же широкое отражение и в русской литературе.

Гоголь же, по воспоминаниям современников, был человеком бесстрастным. Тем не менее во многих его произведениях мы находим красочные описания игры в карты, как одной из составляющих образа жизни дворянского общества. Так, «чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист» (повесть «Шинель»); Пифагор Пифагорович Чертокуцкий выиграл коляску в карты, да и господа офицеры развлекаются игрой в вист и хвастовством (повесть «Каляска»); в Пензе, по пути из столицы, в пух и прах проигрывается в штосс Иван Александрович Хлестаков (комедия «Ревизор»); Павел Иванович Чичиков по приезде в город Н. попадает на вечер к губернатору, где за вистом знакомится с Собакевичем и Маниловым, а позже у полицмейстера, где играли в карты до двух ночи - с Ноздревым (поэма «Мертвые души»). Не говоря уже о том, что пьеса «Игроки», написанная Николаем Васильевичем в 1842 году, целиком посвящена карточной игре.

На выставке представлены предметы, которые могли понадобиться во время игры в карты и, конечно, в первую очередь - карточная колода для виста, принадлежавшая Марии Александровне Пушкиной.

Вист — карточная игра, предшественница бриджа и преферанса. Вист появился в Англии в XVIII веке в среде посетителей лондонских кофеен. В 1742 году Эдмонд Хойл (1672-1769, писатель, наиболее известный своими работами о правилах и игре в карты) опубликовал «Краткий трактат об игре в вист», который стал стандартным текстом и правилами игры на следующие сто лет. В течение XIX века правила игры развивались и были установлены свои законы, этикет и техника игры. Вист упоминается во многих литературных произведениях.

Эта колода карт для виста, выпущенная фабрикой Дондорфа, хранилась в семье Быковых (потомки Гоголей и Пушкиных). По легенде принадлежала Марии Александровне Быковой (1862-1939, урожд. Пушкина) — внучке великого русского поэта А.С. Пушкина и жене Н.В. Быкова — родного племянника Н.В. Гоголя.

Игральные карты Бернарда Дондорфа ценятся среди коллекционеров благодаря изысканному оформлению и высочайшему мастерству изготовления. За целый век существования компании, художники Дондорфа отобразили множество ярких, интересных персонажей и исторических костюмов. Издававшиеся почти целый век с 1840 года, колоды игральных карт фабрики «B.Dondorf, Frankfurt a. M.» до сих пор доставляют эстетическое удовольствие. Они считаются эталоном в цветной литографии. Свой бизнес Бернард Дондорф начал в 1833 году во Франкфурте с литографической печати гравюр, визитных карточек, винных этикеток. Стремительно развивавшаяся в то время отрасль печати увлекла Дондорфа новшествами хромолитографии (цветной литографии), при создании которой применяли отдельные печатные формы для каждого цвета. Именно эта технология и использовалась для производства игральных карт. Начав в 1840 году выпускать игральные колоды, Б. Дондорф быстро завоевал рынок не только в Германии, но и в Европе. До 1872 года Бернард Дондорф руководил фабриками, а затем передал управление бизнесом своим сыновьям. В 1933 году игральные карты с маркой Дондорф и их производство были проданы другой компании, а с 1937 года производство именовалось «B. Dondorf Frankfurt / Main, Spielkartenfabrik in Altenburg / Thuringia» Карты с известной маркой дракона B.D. издавались еще несколько лет. С 1943 года игральные карты Дондорфа больше не издаются.

Так как игральные карты предназначены для активного использования, а изготавливались они из бумаги — что делало их весьма уязвимыми, производители старались защитить их от быстрой порчи (карты было принято покрывать специальным лаком или натирать тальком). А чтобы карты сохранить еще дольше, после игры их укладывали в специальный футляр или красивую коробку.

Ломберный столик получил свое название от испанской карточной игры ломбер, которая появилась 500 лет назад. В XVI веке такие столики стали делать в Испании, Франции и Англии, а два века спустя мода дошла до Российской империи. Ломберные столы появлялись во многих дворянских домах, за ними по вечерам собирались для игры мужчины и женщины.

Поверхность столика могла открываться и поворачиваться. Чтобы карты не скользили и можно было делать записи мелом о ходе игры, поверхность столешницы обивали зеленым сукном. В выдвижных ящиках столика хранили мел и щетки, чтобы очищать поверхность. Русские аристократы узнали о новой карточной игре только в XVIII веке, но уже вскоре на смену ломберу пришли вист и преферанс. Ломберные столики, однако, остались важным атрибутом досуга и сохранили свое название, даже когда в ломбер уже никто не играл.

Ломберные столы использовали для всех салонных карточных игр, в которых участвовало не более шести игроков. В XIX веке карты в России стали настолько популярны, что даже в гостевых комнатах на почтовых станциях, помимо постелей, ставили ломберные столы.

(Источник: https://ar.culture.ru/ru/subject/lombernyy-stol)

По окончании партий столешницу складывали. Столик на время переставал напоминать об игре и превращался в элегантную консоль, на которой размещали красивые предметы из стекла, фарфора, бронзы.

Возле каждого игрока лежали мел и щеточка. Так как у ломберных столиков столешница обтягивалась зелёным сукном, на котором мелом писали ставки в игре, вели подсчеты и т.д. — обязательным предметом во время игры была ломберная щётка. С помощью такой щётки с сукна стирались пометки. Со временем ломберные щеточки приобретали декоративные черты, в том числе их украшали бисерными вышивками.

Даже в качестве забавы в семейном или дружественном кругу в карты нередко играли на деньги. А уж когда дело касалось азарта, то две одинаково сильные страсти — мечта о мгновенном обогащении и жажда острых ощущений — толкали, по мнению, Ю.М. Лотмана, людей к зеленому сукну ломберных столиков. Выигрыши и проигрыши бывали огромные — за карточными столами составлялись и рушились состояния.

Как известно, деньги держали в кошельках. С древних времён люди использовали различные приспособления для хранения ценностей. Чаще всего выглядело это довольно просто — мешочек со шнурками-стяжками сверху. Такая форма кошелька была популярна очень долго. Их изготавливали из кожи, парчи, шёлка и украшали вышивкой. Вышивали бисером и цветными нитками орнаменты и узоры. Со временем кошелёк стал не просто необходимым аксессуаром, а предметом роскоши и искусства.

На представленном кошельке — один из излюбленных сюжетов бисерной вышивки — «Голуби Плиния». Он восходит к античной мозаике II веке до н. э. греческого художника Соза. Его работу описал Плиний Старший в труде «Естественная история»: «Чаша с голубями, сидящими на её краю, пьющими из неё воду и охорашивающимися». Во второй четверти XVIII века кардинал Алессандро Фуриетти, при раскопках виллы римского императора Адриана в Тиволи, обнаружил самую известную мозаику-повторение. Сюжет стал популярным, и многие мастера повторили его в разных произведениях декоративно-прикладного искусства, в том числе и на бисерных изделиях (кошельки, ридикюли, кисеты).

На листе № 5 из серии рисунков к «Мёртвым душам» — иллюстрация к фрагменту первой главы I тома поэмы, где Гоголь описывает игру в карты на губернаторской вечеринке:

«Тут же ему [Чичикову] всунули карту на вист, которую он принял с таким же вежливым поклоном. Они сели за зеленый стол и не вставали уже до ужина. Все разговоры совершенно прекратились, как случается всегда, когда наконец предаются занятию дельному. Хотя почтмейстер был очень речист, но и тот, взявши в руки карты, тот же час выразил на лице своем мыслящую физиономию, покрыл нижнею губою верхнюю и сохранил такое положение во всё время игры. Выходя с фигуры, он ударял по столу крепко рукою, приговаривая, если была дама: „Пошла, старая попадья!“, если же король: „Пошел, тамбовский мужик!“ А председатель приговаривал: „А я его по усам! А я ее по усам!“ Иногда при ударе карт по столу вырывались выражения: „А! была не была, не с чего, так с бубен!“, или же просто восклицания: „черви! червоточина! пикенция!“, или „пикендрас! пичурущух! пичура!“ и даже просто: „пичук!“ — названия, которыми перекрестили они масти в своем обществе».

В начале 1846 года Е.Е. Бернардский (1819-1889, русский гравёр, рисовальщик) через посредство П. Плетнева предложил Н.В. Гоголю, жившему тогда в Италии, выпустить второе издание «Мертвых душ» со своими гравюрами, сделанными по рисункам А.А. Агина (1817-1875, русский художник, график, иллюстратор). Гоголь ответил отказом, мотивируя тем, что он «враг всяких политипажей и модных выдумок. Товар должен продаваться лицом, и нечего его подслащивать этим кондитерством» (письмо от 20 марта н. ст. 1846 года). Тогда художники решили выпускать гравюры отдельными листами. Сто рисунков к поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души» выходили в 1846-1847 годах тетрадями по четыре листа.

Премьера «Игроков» состоялась 5 февраля 1843 г. в Малом театре в бенефисе М.С. Щепкина, исполнившего роль Утешительного. Ихарева сыграл актёр и водевилист Д.Т. Ленский, Замухрышкина — П.М. Садовский. «Публика приняла эту пиесу соответственно её достоинству, — писал Гоголю критик С.П. Шевырёв, — и мне никогда ещё не случалось видеть в театре, чтобы искусство достигало художественным путём такой полноты своего действия, как достигло оно тут». И в наши дни «Игроки» с успехом идут на сцене многих театров. В Малом театре вновь пьесу Гоголя играют с 2019 года. Режиссёр-постановщик — Владимир Драгунов, в спектакле звучит музыка Альфреда Шнитке.

«И в Малом театре — снова карточная игра! Да еще какая! Нет, это уже не мистическая игра, как в „Пиковой даме“, и не романтически-пафосная, как в „Маскараде“. Это настоящий апофеоз игры — беспощадной, балансирующей по лезвию ножа, театральной, бравурной и не знающей никаких преград. В этом весь Гоголь. Блистательная история про карточных шулеров описана им с невероятной жизненной силой, ее персонажи — мастера, а то и „философы“ в своем „нелегком“ деле! Шутка ли — увидеть в карточной колоде свою музу! Все эти Ихаревы, Гловы, Замухрышкины, Утешительные — превосходный материал для перевоплощения и артисты Малого театра с удовольствием окунаются в гоголевскую игровую стихию, увлекая за собой зрителя». (https://www.maly.ru/spectacle/view?name=igroki)

Тонко прорисованная гравюра, вручную раскрашенная яркой акварелью из французского журнала Le Follet (выходил еженедельно с 1829 по 1871 год) — одного из самых значительных журналов высокой моды Викторианского периода. Изображенные в нем модели чаще всего позировали в благородных интерьерах или на вечерних приёмах, реже фоном служили зарисовки повседневной жизни (к примеру, как эта сцена игры в карты).

Карты стали популярным времяпрепровождением и для мужчин, и для женщин. Сесть за игральный стол могли везде. В дворянских особняках назначались определённые дни недели или месяца, когда вели карточную игру. Также и в светских салонах XIX века не только читали стихи, беседовали на различные темы, но и развлекались играми в карты.