Пушкин и Бродзяны

В стихотворении «К морю» (1824), в своем прощальном обращении к «свободной стихии», А. С. Пушкин признавался:

Не удалось навек оставить
Мне скучный, неподвижный брег,
Тебя восторгами поздравить
И по хребтам твоим направить
Мой поэтической побег!¹

Поэт никогда не покидал пределов Российской империи, но в разных уголках света как дань признания его великого таланта и всемирной отзывчивости высятся его монументы. Первый пушкинский музей был создан в Париже почитателем его таланта коллекционером А. Ф. Отто-Онегиным, а затем вся коллекция была передана Российской академии наук. То есть «слух» о Пушкине прошел не только по всей Руси великой, но и далеко за ее границами. Однако встает вопрос: возможен ли пушкинский мемориальный памятник, мемориальный комплекс вне России? Речь, конечно, не идет о республиках Советского Союза, ставших независимыми государствами: на Украине многие годы принимает посетителей Литературно-мемориальный музей А. С. Пушкина в Одессе — филиал Одесского литературного музея, Дом-музей Пушкина в Кишиневе рассказывает о плодотворнейших трех годах южной ссылки Пушкина, прошедших «в Молдавии, в глуши степей». Вопрос касается дальнего зарубежья, в котором Пушкину так и не довелось побывать.

В Словакии есть музей А. С. Пушкина, который имеет характер не только историко-литературного, но и мемориального музея. Словацкий литературовед Имрих Седлак назвал усадьбу-замок в Бродзанах (в русских источниках — Бродзяны, Бродяны) и пушкинский музей, находящийся в замке XVII века, островом русской жизни, русской литературы, культуры, искусства. В бродзянском замке многие годы жила и скончалась своячница Пушкина (сестра его жены) Александра Николаевна Гончарова-Фризенгоф (1811–1891). Сюда не раз приезжала с детьми вдова поэта Наталья Николаевна Пушкина (во втором браке — Ланская).

Рассказывать о Бродзянах, его реликвиях (в большинстве случаев утраченных), о семействе Фризенгоф после книг Николая Раевского, вызвавших в свое время высочайший интерес и в СССР, и в Чехословакии и в какой-то мере подтолкнувших процесс восстановления исторического памятника и создания пушкинского музея, может показаться задачей избыточной. Бродзянам посвящены обстоятельные работы Л. С. Кишкина, десятки статей, прекрасно иллюстрированные альбомы. И все же мы решились в рамках обсуждения проблем такого феномена, как Дом писателя, еще раз обратиться к словацкому музею им. А. С. Пушкина, ибо этот историко-мемориальный комплекс самим своим существованием и современным состоянием ставит ряд вопросов, как историко-литературных, так и социокультурных.

Первое письменное упоминание о Бродзянах относится к 1293 году. Первыми владельцами были Бродяниовы. Помещичья усадьба рода Бродзянка сложилась к 1377 году. В прошлом в этом замке проживали семьи дворян Форгаши и Квашаи. С 1844 г. замок принадлежал австрийскому дипломату барону Густаву Фогелю фон Фризенгофу (1807–1889). Сестра жены Пушкина Александра Николаевна Гончарова вышла в 1852 году замуж за барона фон Фризенгофа, и супруги с сыном Грегором от первого брака Фризенгофа переселились в Бродзяны.

Барон Фризенгоф и его семья очень любили искусство, поэтому сюда приезжали известные русские прозаики, поэты, живописцы и композиторы². Александра Николаевна, покидая Россию, забрала с собой множество книг, картин, нот, альбомов, памятных вещиц, ряд из которых чудом уцелел в социальных катаклизмах ХХ века и сегодня входит в экспозицию музея.

Потомки барона и Александрин жили в Бродзянах до конца второй мировой войны, когда их покинул последний их владелец граф Георг фон Вельсбург. Замок опустел, разрушался, стал жертвой варварского отношения в период тоталитарных 50-х годов ХХ века. В 60-е годы кафедра русского языка и литературы Университета им. Коменского (Братислава) и Областной краеведческий музей в городе Топольчаны выдвинули идею основать музей словацко-русских литературных и культурных связей в историческом замке в Бродзянах. Кто же конкретно занимался разысканием материалов и созданием музея? Ни в экспозициях музея, ни в книгах и проспектах, ему посвященных, мы не найдем, например, имени проф. А. В. Исаченко, выдающегося лингвиста, руководителя Русского семинара в Университете им. Коменского. Именно он в 1946 г. со своим ассистентом Я. Ференчиком, в будущем прoславленным переводчиком, привезли из покинутого замка в Братиславу картины, альбомы, мелкие вещицы. Тогда это было сенсацией в культурном мире. О находках проф. Исаченко написал подробную статью и опубликовал ее с рядом репродукций находок³. Любомир Дюрович рассказал о том, как год после этого члены Русского семинара професора Исаченко (в их числе и сам Дюрович) отправились в Бродзяны на экскурсию и застали замок совсем в плачевном состоянии. Несколько возвращенных жителями предметов из разграбленного имения хранились потом в Русском семинаре, «а два или три самых красивых овальных портрета и, вероятно, наиболее интересные документы отвезла первая официальная делигация Союза словацких писателей в дар Союзу советских писателей»⁴. О том, что в музее висит копия портрета Александры Николаевны Фризенгоф, а подлинник передан Союзу советских писателей и хранится в Санкт-Петербурге, в Пушкинском Доме, узнает каждый посетитель музея, но нигде не отмечено, что среди той первой делигации писателей из ЧССР была выдающаяся переводчица Зора Есенска. Неизвестным остается для широкой публики и имя проф. Юрая Копаничака, заведующего кафедрой русского языка и литературы философского факультета Университета им. Коменского, который во второй половине 60-х годов прошлого века разработал концепцию музея как литературного, посвященного словацко-русским культурным связям. Именно его идея легла в основу экспозиции, открытой в 1979 г., когда была произведена реставрация и реконструкция замка. Музей был торжественно открыт к 180-летию со дня А. С. Пушкина, но имена тех, кто посвятил свои мысли и силы рождению пушкинского музея в центре Европы, оказались преданными забвению. Почему? Причины явно не связан с музееведением, литературой, пушкинистикой.

Музей формировался в эпоху сильного идеологического диктата и политических потрясений (от периода готвальдовско-сталинского режима, через подавление Пражской весны и введения в страну воиск Варшавского Договора — до времен «нормализации» и застоя). А. В. Исаченко, выходец из семьи русских эмигрантов первой волны, в социалистической Чехословакии всегда находился в сложном положении, несмотря на все научные и академические заслуги и мировое признание. Незадолго до введения советских войск он уехал в отпуск в Австрию и в условиях новой политической ситуации не вернулся в Чехословакию. Сын эмигрантов, а теперь сам эмигрант из ЧССР, Исаченко оказался персоной нон грата, имя которой изымалось из аналов истории.

Еще в более тяжелая судьба ждала лучшую словацкую переводчицу русской классики (от Пушкина до Шолохова) Зору Есенску. Ее активное неприятие военного вторжения Советов в Чехословакию, а затем публикация в издательстве «Татран» романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» (1969) в ее переводе стали основанием для властей включить переводчицу в «черный список». До конца жизни она оставалась «табуированной переводчицей»⁵, отлученной от литературы: книги в ее переводах не переиздавали, новые работы не печатали...

Из университета, с кафедры, в годы, так называемой, «нормализации» был уволен и профессор Ю. Кораничак. На открытие музея в Бродзянах не были приглашены люди, без которых он, скорее всего, не мог бы появиться. Имена и труды их, в том числе, посвященные Бродзянам и Пушкину, были «выведены из употребления». Почему же после «Бархатной» революции, когда пали идеологические препоны, отброшены догматы, имена ревнителей русской культуры не спешат возвратить из реки забвения, и история формирования пушкинского музея в Словакии остается по-прежнему безликой и безличностной? Недавнее посещение авторами статьи Бродзян и новое издание альбома-путеводителя по музею⁶ убеждают в справедливости нашей критики.

Дело в том, что крушение социалистического режима породило в обществе тенденции неприятия и отторжения всего русского, что не могло не отразиться на музее Пушкина. Русистика в республике оказалась, по выражению проф. Эвы Колларовой, на положении Золушки, «которую оттолкнула мачеха — государство, вместо того чтобы как равноценную поставить среди ее школьных сестер — англистики, германистики, романистики и пр.»⁷. Поводом к написанию процитированной статьи стал тот факт, что Словацкая национальная библиотека — знаменитая Матица Словацкая стала присылать в музей письма с указанием адреса «Славянский музей» вместо «Литературный музей Пушкина». Этот факт как еще одно свидетельство притеснения словацкой русистики наряду с изгнанием из школьного преподавания русского языка, и вызвал активный протест автора статьи «Бродзяны — Славянский музей?», известного русиста Словакии Э. Колларовой.

С июля 2000 года музеем руководит Матица Словацкая и официально он стал называться «Славянский музей им. А. С. Пушкина Бродзяны» (Slovanske muzeum A. S. Puskina Brodzany). То, что литературно-мемориальный комплекс стал составной частью национальной гордости словаков — библиотеки, с деятельностью которой в ХIХ веке связан процесс национального возрождения и вся культурная жизнь страны, факт закономерный и отражающий словацкие и, шире, европейские тенденции неразрывного функционирования библиотечных и музейно-мемориальных структур. Однако имя русского поэта оказалось несколько отодвинутым на второй план (и не только в названии).

Дома-музеи писателей, усадьбы и квартиры всегда включают богатые книжные коллекции, нередко являются действующими библиотеками. При жизни Александры Николаевны в замке была собрана богатейшая библиотека, было много русских книг. Известно со слов князя А. В. Трубецкого, что еще до замужества младшей сестры Александрин Гончарова знала наизусть все пушкинские стихи. Подлинная библиотека Фризенгофов пропала вместе с другими реликвиями (по отдельным данным, была варварски сожжена после того, как правнук барона и Александры покинул замок в 1945 г.). Но при формировании пушкинского музея Матица Словацкая передала ему дубликаты книг знаменитой русской библиотеки Смирдина, хранящейся в Словакии, и жители окрестного города и деревни проявили заботу о формировавшемся музее и собрали уцелевшие у них предметы мебели, элементы декора замка, фотографии, картины. Ныне в усадьбе восстановлен прежний интерьер, в мемориальных залах дома теснится на полках книжных шкафов множество книг в старинных дорогих переплетах.

Итак, музей интересен, прежде всего, своей мемориальной экспозицией. Какие основания считать музей пушкинским домом, если поэт никогда не покидал пределов России? И Александра Николаевна, и посещавшая ее в имении сестра, вдова Пушкина, — любимые, близкие поэту люди. Здесь месяцами проживали его дети, и на двери одного из залов сохранились отметки — зарубки, свидетельствующие, на сколько они подросли за прошедший вне Бродзян год.

Хотя Александра Николаевна не хотела напоминать о своих отношениях с зятем⁸, дух Пушкина все же царил в имении, и наследники Фризенгофов бережно сохраняли реликвии, оставшиеся от мамы и бабушки. Весной 1938 года тогдашний владелец Бродзян граф Георг Вельсберг, правнук Александры Николаевны, показывал фамильные реликвии писателю Николаю Раевскому: «... В ящичке с драгоценностями герцогини, (дочери Фризенгофов — М. К. ; Л. С.) именно в ящичке из простой фанеры (Наталья Густавовна считала, что воры не обратят на него внимания), я увидел потемневшую золотую цепочку от креста, по словам хозяйки замка, тоже принадлежавшую Александре Николаевне, — читаем в исследовании Раевского. — Доказать, конечно, невозможно, но быть может, это самая волнующая из бродзянских реликвий...»⁹ Увы, ни цепочки, подаренной Александрин Пушкиным, ни перстня с изумрудом Александры Николаевны, который носил Пушкин и возвратил перед кончиной хозяйке через княгиню Вяземскую, ни портрета второго зятя Александрин — Жоржа Дантеса, о которых пишет Раевский, — ничего из этих памятных предметов теперь в замке не увидишь. Л. С. Кишкин утверждает в своем исследовании, что «видел Н. А. Раевский не рисованный портрет с личным автографом Дантеса, а всего лишь черно-белую литографию, и никаких убедительных доводов в пользу того, что он был на стене при Александре Николаевне нет»¹⁰. Появление литографии в замке критик относит (впрочем, как и Раевский) ко временам первого брака Физенгофа: Дантес-Геккерн с супругой бывали у Фризенгофов в Вене. При Александре Николаевне портрет, по словам Кишкина, вряд ли вообще висел в зале замка: «Он мог десятки лет пролежать где-то, а затем был извлечен как предмет старины для украшения интерьера правнуком Александры Николаевны, которому в равной мере были далеки и Пушкин, чьи произведения, по убежденью А. М. Игумновой¹¹, он «вообще не читал», и Дантес«¹².

Не берясь оценивать, кто из исследователей бродзянских находок прав, заметим, что литография Дантеса — это, безусловно, один из тех «самых красивых овальных портретов», которые упоминает проф. Л. Дюрович как о подарке Союзу советских писателей от их словацких коллег. Литография хранится в фондах Всероссийского музея А. С. Пушкина в Санкт-Петербурге.

Предполагалось, что в Бродзянах ранее были альбом Пушкина с его стихами и рисунками, дневники Александры Николаевны и, возможно, письма поэта к ней. В начале 1945 года владелец Бродзян граф Вельсберг отправил из имения в Вену все, что представляло собой фамильные ценности. Три товарных вагона с багажом до станции назначения так и не дошли... Исследователи и сейчас тешат себя надеждой, что еще где-то всплывут пушкинские автографы из Бродзянского замка. Но сохранился альбом — гербарий трав из Михайловских рощ и лугов, собранных в августе 1841 года. Тем летом в Михайловском жила с детьми вдова поэта Наталья Пушкина, гостила у нее перед отъездом в Вену и чета Фризенгофов — барон и его первая супруга Наталья Ивановна Иванова, приемная дочь Софьи Ивановны Загряжской, родной тетки сестер Гончаровых. Собиранием трав и цветов увлекались все: дети Пушкина, сестры Наталья и Александра, Наталья Фризенгоф. Под каждым гербарным листом указано, когда и кто нашел цветок. Гербарий Наталья Фризенгоф увезла с собой в Бродзяны. Интересно, что именно по этому альбому, хранящему память о травах и цветах, ныне почти позабытых, восстановлены цветники в мемориальных усадьбах Тригорского, Петровского и Михайловского.

Немало в замке портретов друзей и родственников поэта, его детей. Карандашные зарисовки — Александра, Марии, Григория и Наташи Пушкиных выполнены Н. Ланским, племянником второго мужа Натальи Николаевны. В одной из мемориальных комнат замка, закрытой от губительных солнечных лучей полотняными шторками, висит акварельный портрет Натальи Пушкиной работы Вильгельма Гау. Акварель запечатлела тридцатилетнюю Натали в период ее вдовства.

Первый зал представляет собой комнату А. Н. Фризенгоф. На стене в центре — копия портрета Александрин, о которой уже велась речь. Это подарок Всесоюзного (теперь Всероссийского) музея А. С. Пушкина, в замен подлинника, полученного в 1947 году Союзом советских писателей от Союза чехословацких писателей. Рядом с портретом Александры Николаевны мы видим портреты ее дочери Наталии, одаренной художницы, а также портрет внучки Фридерики. Хозяйка сохраняла в замке российские традиции: здесь готовились блюда русской кухни, пили чай из самовара. «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет».

Замок окружен двумя живописными парками (английским и французским), в тени которых в отдыхала Наталья Гончарова-Ланская и ее дети, а в наше время их украшают бюсты словацких и русских поэтов.

На холме над деревней семейный склеп — часовня Фризенгофов, где похоронена Александра Гончарова-Фризенгоф. Часовня-усыпальница входит в состав музея. Она расположена на прекрасном холме Горка над Бродзянами и видна из окон замка.

Музей имеет литературно-исторический раздел. Широко представлена экспозиция, посвященная жизни Пушкина, его литературному и личному окружению, отражению творчества писателя в Словакии. Музей создавался как памятник взаимосвязям и взаимному влиянию русской и словацкой литератур, начиная с великоморавского периода до начала ХХ века. В пушкинском зале посетители видят портреты и труды словацких переводчиков и исследователей Пушкина — Л. Штура, Я. Краля, А. Сладковича, С. Ваянского, Я. Есенского и др. Здесь представлены также бюсты А. С. Пушкина, П. И. Чайковского и П. О. -Гвездослава — одного из самых знаменитых перводчиков Пушкина на словацкий язык. В 1847 году в связи с десятилетием гибели Пушкина поэт А. Сладкович написал стихотворение «Духу Пушкина»:

О, Пушкин, брат души моей!
Твой гений юность вдохновила.
Как больно на душе, как тяжко ей,
Зачем сокрыла прах могила?

Люблю Черкешенку, мятежный мир «Полтавы»
И отповедь твою «Клеветникам...»,
Онегина-приятеля забавы,
Игры страстей подвластного волнам.

Люблю картины твоих снов,
Тех, что, как радуга, играли.
Зачем тебя у нас украли?
Мой край в раданьях и печали.
Судьба, твой приговор суров.

Перевод Л. Сугай.

Бессмертный Дух Пушкина на словацкой земле — такова ведущая идея зала, его литературной экпозиции.

Пушкинская экспозиция закономерно переходит в зал, посвященный литературно-культурным связям Словакии и России в целом. «О, Вы, русские, — великий народ, слава славян! — Не забывaй, милый друг, в твоей великой отчизне о нас, бедных словаках, скажи им, что мы любим их как братьев»¹³, — читаем в письме известного словацкого поэта Яна Голлого к И. Н. Срезневскому.

Комплекс представляет нам этапы связей, творческих и личных контактов русских и словацких авторов, начиная от эпохи Кирилла и Мефодия до ХХ столетия. В вестибюле музея — скульптурный портрет Первоучителей славянских. Особо хочется отметить экспозицию, посвященную отношениям Льва Николаевича Толстого и Душана Маковицкого.

Таким образом, Пушкинский музей в Бродзанах является и мемориальным памятником, и литературно-историческим музеем, и частью национальной библиотеки.

В качестве критического замечания надо сказать, что бродзанский комплекс сохраняет облик традиционного литературных музеев, как они формировались в 50–70-х гг. прошлого века. Современные идеи формирования музея не «монолога», а активного диалога с посетителями пока не нашли своего воплощения в Бродзянах. Воссоздание атмосферы ушедших времен и погружение реципиентов в мир «живой культуры» с помощью инновационной техники, художественных инсталляций — такие формы и приемы презентации материала, к сожалению, никак не используются. И это, на наш взгляд, одна из причин явного падения популярности музея — единственного музея Пушкина в Европе.

Другая причина этого явления — общие социально-культурные изменения в стране. В связи с тем, что уже 20 лет, как перестали преподавать русский язык как обязательный в школах и гимназиях Словакии, у молодого поколения понизился и интерес к пушкинским Бродзянам. Раннее важнейшей функцией музейного комплекса была образовательная: пушкинские Бродзаны являлись частью учебного процесса. Здесь читались лекции, проводились экскурсии, вечера, конкурсы чтецов пушкинской поэзии.

В последние годы мы рады отметить возрождение интереса в Республике к русскому языку. Надеемся, что данная тенденция приведет и к активизации работы музея на новом уровне. Надеемся также, что новые экспозиции возвратят нам имена словацких русистов, идеи и труды которых послужили воссозданию островка русской культуры на словацкой земле.

Примечания

1. Пушкин А. С. Полн. Собр. Соч. : В 10 т. Л., 1977. Т. 2. С. 180.

2. К сожелению, в словацкой периодике встречались статьи о Бродзянах с невернми сведениями, ошибками, анахронизмами. Так, директор музея Эва Гершиова в статье «Pozvanie do Slovanskeho muzea A. S. Puskina v Brodzanoch», перечисляя друзей Пушкина, для которых Бродзянский замок стал во второй половине ХIХ века желанным местом посещений, пишет: «Приезжали сюда поэт П. А. Вяземский, знаменитый историограф, автор первой „Истории государства Российского“ Н. М. Карамзин, поэт и художник В. А. Жуковский... » (Historia. 2003. C. 2. S. 40). Если мы в праве предположить, что Вяземский, бывавший в Вене, мог посетить Бродзяны, хотя документальных подтверждений этому нет, равно и тому, что в замке Фризенгофов бывал Жуковский, то уж скончавшийся в 1826 г. Карамзин никак не мог там появиться во второй половине ХIХ в.

3. См.: Isacenko A. V. Puskiniana na Slovensku // Slovenske pohlady. 1947. C. 63. S. 1–16; То же: Slavonic and East European Review. 1947. S. 161–173.

4. Durovic L. Puskinovo literarne muzeum v Brodzanoch: Komunizmus je prec, cenzura pretrvava // Narodna obroda. 1995. 14. febr. C. 37. S. 9.

5. Под таким названием вышла монография: Maliti-Franova E. Tabuizovana prekladatelka Zora Jesenska. Bratislava, 2007.

6. См.: Slovanske muzeum A. S. Puskina Brodzany: Sprievodca po expozicii. Martin, 2007.

7. Kollarova E. Brodzany — Slovanske muzeum? // Literarny tyzdennik. 1995. 2. juna.

8. В пушкинистике нет единого мнения о характере отношений Пушкина со своячницей. Сведения о том, что Александра Гончарова была влюблена в поэта и состояла с ним в связи, дошли до нас в передаче со слов вторых, третьих лиц (обнородованы были П. Бартеневым).

9. Раевский Н. А. В замке Бродяны // Раевский Н. А. Избранное. Мн., 1978. С. 29.

10. Кишкин Л. С. Чехословацкие находки. М., 1985. С. 98.

11. Об этом А. М. Игумнова, не раз бывавшая в 20-е годы ХХ века в Бродзянах у Н. Г. Ольдебург, дочери Александры Николаевны и Густова Фризенгофа, написала Л. С. Кишкину 5 апреля 1978 г.

12. Кишкин Л. С. Чехословацкие находки. С. 99.

13. Цит. по: Sedlak, I., Chovan, J. Literarne muzeum A. S. Puskina. Bratislava, 1987. S. 26.