Полтора века спустя. Гоголь в современном литературоведении

Воропаев В. А. (Москва), д.ф.н., профессор МГУ им. М. В. Ломоносова / 2002

Исполняющаяся в нынешнем 2002 году знаменательная дата — сто пятьдесят лет со дня смерти Николая Васильевича Гоголя — обязывает к серьезному разговору о состоянии дел в отечественном гоголеведении. Обобщая современные подходы и методы в изучении жизни и творчества великого русского писателя, можно с достаточной долей условности выделить два основных направления. Первое — изучение Гоголя с позиций православного мировоззрения (а таково и мировоззрение самого Гоголя). Весьма знаменательным в этой связи является совершающееся на рубеже двухтысячелетия христианства открытие Гоголя как православного писателя-просветителя. Святейший Патриарх Алексий II в одном из выступлений сказал: «Нашим современникам открывается подлинный лик Гоголя как великого духовного писателя России»1. Как известно, в литературоведении — и в дореволюционном либеральном, и особенно в советском — творчество и жизнь, и весь внутренний облик Гоголя освещались предвзято. Редко бралось в расчет православное миросозерцание писателя, хотя оно явственно видно в сочинениях, письмах, свидетельствах современников, многочисленных документах. За объяснением причин подобного отношения к Гоголю далеко ходить не надо — тут все диктовала идеология антицерковного характера.

В литературоведении, как, впрочем, и во всех явлениях культуры, необходимо применять один критерий оценки произведений писателя и его личности — православный, взятый из Евангелия. Наиболее показательна в этом отношении — Нагорная проповедь Христа. Даже Лев Толстой, отвергавший Православие, считал ее величайшим из нравственных наставлений, в котором вырисовывается идеальная личность человека, — таким, каким он должен быть. При таком подходе не возникает загадок — все становится на свои места. Применительно к Гоголю можно сказать, что в этом случае его произведения более раскрываются перед читателем, помогают ему осмыслить и свою жизнь, и духовный путь России, крепче утвердиться в вере. Теряют всякое значение домыслы чуждых Гоголю исследователей. Приходится, однако, отметить, что у многих поколений русских читателей Гоголь был, по сути, отнят. Теперь положение несколько изменилось.

Другое направление — если так можно выразиться, традиционное либеральное литературоведение, опирающееся в основном на западные методы в изучении отечественной словесности без учета ее национальной специфики. Cюда можно отнести фрейдизм, формализм, вульгарно-социологический подход и пр.). Сегодня в гоголеведении особенно агрессивно выступает психоанализ. Пропагандируется то, чему в свое время был вынесен приговор наиболее серьезными исследователями Гоголя. Инициатором распространения фрейдизма в России, как известно, был А. В. Луначарский. Отвечая на этот социальный заказ, профессор И. Д. Ермаков написал книгу «Очерки по анализу творчества Н. В. Гоголя» (1923), которая была недавно переиздана. Такое отношение к Гоголю в свое время единодушно осудили В. В. Виноградов, В. Ф. Переверзев, А. Белый, П. М. Бицилли, К. В. Мочульский. и др. Поэт Владислав Ходасевич в эмиграции вспоминал: «Однажды, в начале революции, в Москве, ко мне пришел мой знакомый психиатр И. Д. Ермаков и предложил мне прослушать его исследование о Гоголе <...> Я был погружен в бурный поток хитроумнейших, но совершенно фантастических натяжек и произвольных умозаключений, стремительно уносивших исследователя в черный омут нелепицы. Таким образом мне довелось быть если не умиленным, то все же первым свидетелем „младенческих забав“ русского литературного фрейдизма. В начале двадцатых годов труд Ермакова появился в печати — и весь литературоведческий мир, можно сказать, только ахнул и обомлел, после чего разразился на редкость дружным и заслуженным смехом»2.

Но дело даже не в том, что фрейдизм был осужден известными учеными-литературоведами, а в том, что он совершенно несостоятелен как наука. Писателя нужно судить по законам, им самим над собой признанным (вспомним слова Пушкина). Гоголь, как и любой классик русской литературы признавал над собой один закон — Божий. По этому закону и нужно судить его.

Итак, давайте посмотрим, что сделано, каковы эти тенденции, как они выражаются в современных исследованиях. Разбор монографий пока оставим в стороне. Рассмотрим сегодняшнее гоголеведение в следующем порядке: публикация новых текстов Гоголя; переиздание недоступных широкому читателю работ о Гоголе (отечественных и эмигрантских); формирование центров изучения Гоголя в памятных местах; появление первого тома нового Академического издания сочинений писателя.

Новая эпоха, открывшая читателям произведения Гоголя последнего периода его жизни, поставила перед исследователями целый ряд проблем как текстологического, так и историко-литературного характера. Многие десятилетия в архивах Киева, Москвы и Санкт-Петербурга невостребованными хранились рукописи Гоголя: тетради его выписок из творений святых отцов и богослужебных книг. Эти материалы (около восемнадцати печатных листов) впервые были изданы в девятитомном собрании сочинений писателя3. Опубликованные тексты показывают позднего Гоголя в новом свете и заставляют пересмотреть многие традиционные представления о его духовном облике. Как не раз признавался Гоголь, сочинения его самым непосредственным образом связаны с его духовным миросозерцанием.

В статье «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность» Гоголь указал на три источника самобытности, из которых должны черпать вдохновение русские поэты. Это народные песни, пословицы и слово церковных пастырей (в другом месте статьи он называет церковные песни и каноны). Можно с уверенностью сказать, что эти источники имеют первостепенное значение и для творчества Гоголя.

В свое время профессор Г. П. Георгиевский, хранитель рукописей Румянцевского музея (ныне Российская государственная библиотека) напечатал подготовительные материалы Гоголя фольклорного и этнографического характера, свидетельствующие о серьезности научных занятий писателя. Выписки Гоголя из творений святых отцов и учителей Церкви, Кормчей книги и служебных Миней открывают новое в его духовно-творческих устремлениях. Отсюда тянутся нити к «Размышлениям о Божественной Литургии» и второму тому «Мертвых душ», «Выбранным местам из переписки с друзьями» и «Авторской исповеди».

Православное направление в изучении литературного наследия Гоголя выразилось также в выходе в свет нового тома его «Духовный прозы» — самого полного на сегодняшний день издания духовно-нравственных сочинений писателя4. Здесь собраны и написанные Гоголем молитвы, свидетельствующие о его молитвенном опыте и глубокой воцерковленности его сознания. В приложении помещены выписки Гоголя из творений святых отцов, а также его пометы на принадлежавшей ему Библии.

Нельзя не сказать еще об одном издании — недавно выпущенном И. А. Виноградовым томе «Неизданного Гоголя». На этом следует остановиться.

Сравнительно с текстами других классиков русской литературы ХIХ века находки автографов Гоголя исключительно редки. Спустя полтора века после смерти писателя публикация таких материалов всегда есть результат долгих поисков, связанных с работой в архивах, тщательным изучением источников, биографии писателя и его окружения. Эта работа предполагает доскональное знание исследовательской литературы и наследия Гоголя, а также понимание проблем, стоящих перед современной литературоведческой наукой. Публикация целой книги гоголевских автографов (около двадцати пяти печатных листов) — факт поистине уникальный. Новые тексты Гоголя найдены, собраны, приведены в порядок, атрибутированы и тщательно прокомментированы. Им предпослана вступительная статья, которая привлекает и своей глубокой серьезностью, и любовью к Гоголю, и живостью изложения. Как не порадоваться успеху гоголеведа, трудами которого составлена эта удивительная по своей значимости и редкости материала книга, — Игоря Виноградова, автора многих научных трудов (в том числе и монографии «Гоголь — художник и мыслитель: Христианские основы миросозерцания», изданной ИМЛИ РАН в 2000 году).

Среди новых текстов, опубликованных Виноградовым, отметим лекции Гоголя по древней и новой истории (беловой автограф), которые он читал в Петербурге в Патриотическом институте и Императорском университете, — они значительно пополняют наше представление о взглядах писателя на мировую историю. Гоголь связывал как бы в одну науку историю и географию. Публикуемые в книге записи показывают, насколько это логично, как обогащается при этом преподаваемый предмет. Вот как понимал Гоголь цель своих лекций: «Показать весь этот великий процесс, который выдержал свободный дух человека кровавыми трудами, борясь от самой колыбели с невежеством, природой и исполинскими препятствиями: вот цель всеобщей Истории! Она должна собрать в одно все народы мира, разрозненные временем, случаем, горами, морями, и соединить их в одно стройное целое; из них составить одну величественную полную поэму»5.

Особый интерес у читателя могут вызвать материалы из «Книги всякой всячины» Гоголя, публикуемые в данном издании. Множество разнообразных сведений из разных областей современной писателю жизни в России и на Западе, науки, культуры, отчасти истории, находим здесь. Превосходные рисунки Гоголя (тушью) сопровождают описания вооружения и музыкальных инструментов древних греков. Чертежи Солнечной системы по древним и новейшим представлениям. Более двух десятков рисунков писателя публикуются рядом с его новыми текстами.

Исследователям и ранее было известно о существовании обширного рукописного сборника Гоголя «Сочинения Ломоносова и Державина». Публикация этой рукописи, осуществленная Игорем Виноградовым, поможет глубже понять замысел не завершенной Гоголем «Учебной книги словесности для русского юношества», а также статей о русской поэзии в «Выбранных местах из переписки с друзьями». В других разделах «Неизданного Гоголя» — хозяйственные записи, письма, записки писателя, переписанные им статьи и проповеди, документы (например, о поднесении в 1835 году Императору Николаю I книги «Миргород»). Впервые публикуется авторизованная копия письма святителя Игнатия (Брянчанинова) по поводу «Выбранных мест...», а также отзыв духовного писателя протоиерея Тарасия Серединского о той же книге, — отзыв содержательный, умный. В нем есть и дружеская критика, но в заключение он пишет: «Благодарю автора за искренность и назидательность его писем: от них веет истинно Христианским чувством»6.

К множеству известных сочинений Гоголя духовного характера прибавлено теперь еще одно, небольшое, но с большим чувством и любовью написанное: «О благодарности», где мотив непрестанного благодарения Бога, проходящий через многие сочинения и письма Гоголя, развернут в соответствии со святоотеческой традицией. «Наша жизнь должна быть, — писал Гоголь, — неумолкаемой песнью постоянного благодарения Богу. Благодарить, благодарить, теряться в благодарности, — это нужно сделать своей пищей, питьем, существованьем, жизнью. Постоянное благодарение высоко возвышает душу, а сердце растворяет всепрощающей любовью ко всем. Оно дает нам высшую силу над нашими силами...»7.

Повторим, что книги, подобные «Неизданному Гоголю», появляются крайне редко, и они всякий раз есть событие в науке.

Много нового и значительного в духовном облике Гоголя и его творческих интересах открывает недавно вышедшая в свет «Переписка Н. В. Гоголя с Н. Н. Шереметевой»8. Надежда Николаевна Шереметева была близким другом Гоголя и его постоянным корреспондентом с 1842 года (их общение прервалось с ее смертью), а также переписывалась с Марией Ивановной Гоголь, матерью писателя. В архиве Шереметевой сохранились копии писем Гоголя к другим адресатам, сделанные рукой Надежды Николаевны. Своими незамысловатыми, исполненными искренней веры и христианской любви письмами Шереметева завоевала уважение не только Гоголя, но и всех знавших ее современников. Ее письма из Москвы и подмосковного имения под Рузой явились для Гоголя одной из сокровенных духовных нитей, связывавших его с православной Москвой. Писатель Борис Споров, рецензируя данное издание, пишет: «Надежда Николаевна Шереметева не просто корреспондент Гоголя, она переписывалась со многими знаменитостями, и письма ее, наполненные изумительной непосредственностью, не лишены гражданской рассудительности и литературного достоинства. И вчитываясь в письма Шереметевой, начинаешь осознавать, что именно этого давно не хватало гоголевскому литературоведению. Без таких первоисточников затруднительно понять духовную атмосферу Москвы, где еще живо было Православие, где еще умели любить и прощать: собирали средства для бедных, брали на воспитание чужих девиц, прощали зло государственным преступникам...»9.

В Приложении публикуются «Материалы по изучению масонского и декабристского движения, полученные Гоголем от декабриста И. А. Фонвизина и Н. Н. Шереметевой», включающие выписки из неизданных сочинений графа М. М. Сперанского, а также переписка Шереметевой с князем И. С. Гагариным, перешедшим в 1842 году в католичество. Все эти документы ярко иллюстрирует одну из малоизученных страниц религиозной жизни России в первой половине ХIХ века.

Гоголь был знаком как с некоторыми декабристами, в частности, с И. А. Фонвизиным и Г. С. Батеньковым, пытавшимися оказать на него соответствующее (масонское) влияние, так и с князем И. С. Гагариным. Не разделяя их образа мыслей (отчасти схожего с идеями известного зальцбруннского письма В. Г. Белинского), Гоголь не уходил от общения с ними, движимый христианским чувством сострадания. Однако одновременно с этим Гоголь испытывал к декабристскому движению и его идейной сущности профессиональный интерес как писатель, что нашло отражение в реминисценциях как во втором (в большей степени), так и в первом томе поэмы «Мертвые души».

В издании представлены материалы, открывающие новые грани восприятия современниками «Выбранных мест из переписки с друзьями». Это прежде всего письма Надежды Николаевны к Гоголю, в которых она высказывает собственное суждение о книге, а также сообщает мнения других. Шереметева была одной из немногих, разделявших умонастроение Гоголя в 1840-е годы, а потому и последняя его книга оказалась ей особенно близка.

Важным достижением современного литературоведения следует признать переиздание малодоступных исследований, посвященных жизни и творчеству Гоголя. Из всего многообразия литературы о Гоголе, созданной русскими эмигрантами первой волны, отметим как наиболее значимые книги К. В. Мочульского «Духовный путь Гоголя» (1934), профессора протопресвитера В. В. Зеньковского «Н. В. Гоголь» (1961) и В. В. Набокова «Николай Гоголь» (1944). Наряду с названными трудами есть ряд менее объемных сочинений, которые также внесли свой вклад в изучение биографии и творчества великого русского писателя. Это работы С. Л. Франка, протоиерея Г. В. Флоровского, И. А. Ильина, Д. М. Чижевского, П. М. Бицилли, В. Н. Ильина. Б. К. Зайцева, В. Ф. Ходасевича, А. М. Ремизова и др.10. Вместе с тем следует отметить вторичность и поверхностность большинства эмигрантских работ о Гоголе. Почти все писавшие о Гоголе в Русском зарубежье, как одним из важнейших источников пользовались книгой В. В. Вересаева «Гоголь в жизни» (1933), которая при всех своих достоинствах не содержит документов в необходимой полноте.

В последнее время образовались Гоголевские научные центры — в Нежине, Санкт-Петербурге и Москве. Так, при Нежинском государственном педагогическом университете имени Николая Гоголя создан Гоголевский научно-методический центр, который с 1996 года выпускает «Гоголеведческие студии» — единственное на сегодняшний день специальное периодическое издание по проблемам гоголеведения. В семи выпусках издания в достаточной мере отражена картина современного литературоведения. Последний, восьмой выпуск, только что вышедший из печати, представляет собой «Летопись жизни и творчества Николая Гоголя. Нежинский период (1820 — 1828)». Это значительное достижение. Создание Гоголевской летописи — одна из насущных задач гоголеведения. К безусловным достоинствам издания стоит отнести библиографические публикации.

В Санкт-Петербурге при кафедре русской литературы Российского государственного педагогического университетата имени А. И. Герцена сформировалась группа исследователей, выпустивших несколько гоголевских сборников.

И, наконец, в Москве на базе Городской библиотеки имени Н. В. Гоголя, в стенах, где жил и умер Гоголь, начинает развиваться научная деятельность. Мы с вами присутствуем на Вторых Гоголевских чтениях. По материалам Первых чтений вышел сборник, презентация которого состоится сегодня. Мне приходилось выступать в печати с предложением создать в библиотеке не только музей, но Гоголевский научно-исследовательский центр — может быть, Гоголевский Дом (по аналогии с Пушкинским Домом). Здесь можно было бы вести большую работу — приглашать чтецов, ставить гоголевские пьесы, собирать картины, рисунки, пополнять библиотеку. Пусть бы сюда стекалось все, что относится к имени Гоголя. Пригодился бы центру и второй флигель.

Вышел в свет первый том нового Академического издания собрания сочинений Гоголя, куда вошли «Вечера на хуторе близ Диканьки». Об этом важном событии в гоголеведении следует сказать особо. Нельзя не заметить, что авторы комментариев к ранним произведениям Гоголя неправомерно выводят поэтический мир гоголевских повестей из немецкого романтизма, где человек как бы не может противостоять мировому злу. При всей яркости и художественном богатстве первых произведений Гоголя в них присутствует твердый и ясный взгляд на силы зла — взгляд православного христианина. Они у Гоголя неизбежно оказываются попранными и побежденными Божественной силой, подобно тому, как попраны и побеждены бывают бесы на православной иконе, какими бы страшными они там ни были изображены. Змей тут пронзен копьем святого великомученика Георгия Победоносца.

Если же герои Гоголя оказываются подчас устрашены и даже побеждены бесовскими кознями, то это свидетельствует лишь о том, что в них самих был тот духовный изъян, который открыл к ним доступ и дал возможность так дерзко хозяйничать в их душах бесовской силе. Человеческие страсти и пороки — вот причина разгула и временной победы темных сил. Об этом тонко (так, что совершенно не видят этого иные современные ученые-литературоведы), но твердо и ясно говорят нам произведения молодого Гоголя.

Комментаторы академического издания придерживаются противоположной точки зрения. Тут можно констатировать противоположность мировоззрения Гоголя и наших современников. У Гоголя Бог всегда сильнее сатаны. Об этом свидетельствуют многочисленные эпизоды его ранних произведений, в которых крестное знамение разрушает все дьявольские козни («Пропавшая грамота», «Ночь перед Рождеством»). И это вовсе не фольклорный мотив, как считают комментаторы нового академического издания. Да, я не оговорился, — прямо так и написано, что крестное знамение — это «типичный фольклорный мотив, характерный также и для вертепного театра»11. Для современных комментаторов Гоголя не только бесовщина — фольклорный мотив, но и крестное знамение, да и сила Божия. Для Гоголя же, как и для каждого православного человека, — это самая объективная духовная реальность. Ссылки исследователей на художника Иеронима Босха, на немецкий романтизм необоснованны.

Фольклорные и этнографические реалии, использованные Гоголем с таким мастерством в его ранних произведениях, выполняют роль притчи, иносказания, с помощью которых писатель говорит нам о том же, о чем будет сказано в «Ревизоре» и «Мертвых душах», — то есть о добре и зле, о силе Божией и силах тьмы, поле битвы которых — сердце человеческое (как скажет об этом Достоевский). По Гоголю, как это и есть в православной аскетике, человек является участником этой битвы; исход ее зависит от него. «Мы призваны в мир на битву, а не на праздник, — говорил Гоголь, — праздновать победу мы будем на том свете»12.

Между тем, современные ученые очень часто хотят показать не то, как и что писал Гоголь, а то, как они — ученые — пишут о Гоголе. Вместо того, чтобы идти за писателем, умалив свою личность перед громадностью его таланта, они используют его творчество как отправную точку для демонстрации собственных знаний — будь то история, искусство, этнография или мифология. Например, схемы, выработанные В. Я. Проппом для народной волшебной сказки, механически накладываются на гоголевские произведения. Издание изобилует оскорбительными для памяти Гоголя фрейдистскими комментариями, которые я не считаю возможным даже цитировать.

Литературоведение, к сожалению, все более лишается нравственного содержания. В этой связи скажем несколько слов о недавно вышедшей книге, примером для которой послужило упомянутое выше сочинение русского фрейдиста И. Д. Ермакова. В книге господствует смешение разных направлений и методов (от психоанализа до сравнительно-исторического). В ней можно найти заголовки такого типа: «Николаевская монархия — десакрализация одического пространства» или «Тождество природы и культуры как двух ипостасей еды»13. Вот образец стиля автора: «Переплетение пространства химеры с физическим пространством земли-трясины позволяет черту проникать в человеческое естество в качестве невидимого двойника-заместителя»14. Книга заявлена как научное издание, но в ней нет научного содержания. Вот еще один пример: «Неудержимое вторжение природы в социум рождает тупик в отношениях природы и культуры. Единицы двух классов утратили прежнюю „бифункциональность“; вместо слияния природы и культуры происходит их перепутывание»15.

Процитируем автора другой научной монографии о Гоголе: «Спасение достигается в семантизированном и телеологизированном пространственном движении. Нижнее и небесное пространства устремлены к слиянию в зеркале реки, над которой встречаются герои СЯ на пути к ярмарке. Дорога как таковая или изофункциональная ей пляска обращает блокированные дьяволом части мира к воссоединению; финальная свадьба героев — синекдоха этого обновленного брака земли с небом. Превращения такого рода изофункциональны уничтожению персонифицируемых дьяволом пустот, разрывов, разделяющих героев; а он, со своей стороны, напротив, чинит героям всевозможные дорожные препятствия (НПР). Эта негативная роль статики настолько сильна, что остановка или даже замедление движения сами по себе будут инкриминироваться демону: „Вишь, как растянул, вражий сын, сатана, дорогу!“»16.

Здесь только одна фраза звучит по-русски — цитата из Гоголя. Научность подобного стиля гипертрофирована, выглядит почти пародийно.

Вот еще одна новая книга, выпущенная издательством «Терра» под претенциозным названием «Загадочный Гоголь». Автор начинает ее словами: «Истины не существует, потому что существуют разные истины»17. Книга представляет собой компиляцию из мемуаров, произведений и писем Гоголя, а также цитат из работ В. В. Розанова, В. В. Набокова, Ю. М. Лотмана, Ю. В. Манна, И. П. Золотусского и др. Получается этакий литературоведческий винегрет. И правда, и ложь — все перемешано, все сплетни и клеветы собраны. Книга оставляет тяжелое впечатление. У автора нет своего голоса, а там, где он появляется, — там поверхностность и пошлость.

В заключение скажем об одном распространенном заблуждении. Будто бы у Гоголя была душевная болезнь, приведшая его к смерти. Этот ложный взгляд, имевший место среди современников Гоголя и не раз опровергнутый, сегодня снова получает как бы новую жизнь. Переиздана книга доктора В. Ф. Чижа «Болезнь Н. В. Гоголя», опубликовано сочинение профессора Д. Е. Мелехова «Психиатрия и проблемы духовной жизни», в котором одна из глав посвящена Гоголю. Есть уже несколько его изданий. На основании недостовеpных сведений, взятых из тpетьих pук, ученый констатирует у Гоголя наличие душевной болезни. Не буду останавливаться на этом. В «Сретенском альманахе», вышедшем недавно в издательстве Сретенского монастыря, напечатана моя статья «О причинах смерти Николая Гоголя», где дано опровержение подобных домыслов.

Подводя итоги, еще раз подчеркнем, что в отечественном гоголеведении существуют как достижения, так и негативные тенденции. Наиболее значимые публикации связаны с православным литературоведческим подходом к изучению жизни и творчества великого русского писателя, память которого мы отмечаем в этом году. С другой стороны, очевидны несостоятельность предвзятого отношения к Гоголю, умозрительность и откровенная псевдонаучность методов изучения, применяемых к его творчеству.

В добавление к нашему докладу напомним, что на могиле Гоголя до сих пор нет креста. В «Завещании», напечатанном в книге «Выбранные места из переписки с друзьями», Гоголь просил не ставить ему никакого памятника: «Кто после моей смерти вырастет выше духом, нежели как был при жизни моей, тот покажет, что он, точно, любил меня и был мне другом, и сим только воздвигнет мне памятник»18. Крест и памятник — вещи разные. Долгое время на могиле Гоголя в Свято-Даниловом монастыре стоял только один православный крест, но со временем был сооружен надгробный памятник. В 1931 году останки Гоголя были перенесены на Новодевичье кладбище. На могиле поставили другой памятник — работы скульптора Н. Томского. Креста нет. Это несправедливость к покойному, который был православным человеком.

Примечания

1. Воропаев В. «Мы все работаем у одного Хозяина»: Н. В. Гоголь в Московской Духовной Академии // Встреча. 1998. № 2 (8). С. 41.

2. Цит. по: Ермаков И. Д. Психоанализ литературы. Пушкин. Гоголь. Достоевский. М., 1999. С. 7.

3. См.: Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т. / Сост., подгот. текстов и коммент. В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. Т. 8. М., 1994.

4. См.: Гоголь Н. В. Духовная проза / Сост., вступ. статья и коммент. И. А. Виноградова, В. А. Воропаева. М., 2001.

5. Неизданный Гоголь. Издание подготовил И. А. Виноградов. М., 2001. С. 88.

6. Там же. С. 425.

7. Там же. С. 166 — 167.

8. Переписка Н. В. Гоголя с Н. Н. Шереметевой / Вступ. и сопроводит. статьи И. А. Виноградова; подгот. текста, коммент. И. А. Виноградова, В. А. Воропаева. М., 2001.

9. Споров Б. Ближе к родине небесной // Москва. 2002. № 7. С.

10. См.: Воропаев В. А. Гоголь Николай Васильевич // Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918 — 1940). Т. 4. Русское зарубежье и всемирная литература Ч. 1. М., 2001. С. 200 — 244. Гоголиана русской эмиграции обследована далеко не полностью. Укажем здесь на работы Д. А. Моисеева «Н. В. Гоголь как писатель-христианин в оценке Русского зарубежья» (Духовный мир. Сергиев-Посад, 1996. Вып. 3. С. 33 — 88) и А. С. Евтихиевой «Гоголь Русского Зарубежья» (М., 2001).

11. Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. и писем: В 23 т. Т. 1 / Подгот. текстов и коммент. И. Ю. Винницкого, Е. Е. Дмитриевой, Ю. В. Манна, К. Ю. Рогова. М., 2001. С. 786.

12. Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т. Т. 6. С. 285.

13. Иваницкий А. И. Гоголь: Морфология земли и власти. К вопросу о культурно-исторических основах подсознательного. М., 2000. С. 27, 79.

14. Там же. С. 127.

15. Там же. С. 111.

16. Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. Без м. изд., 1993. С. 61.

17. Гарин И. И. Загадочный Гоголь. М., 2002. С. 3.

18. Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т. Т. 6. С. 10.

Яндекс.Метрика