Платонов оспорил общепринятое советское положение, что главными наследниками пушкинской традиции стали сатирики Гоголь и Салтыков-Щедрин:
Нам кажется, Пушкин бы ужаснулся конечному результату кое-каких сочинений своих последователей, продолжателей дела русской литературы. Гоголь, например, и сам ужаснулся. Живые элементы пушкинского творчества, взятые отдельно, умерли и выделили яд <...>
«Ключ» к Платонову не удалось по отдельности найти ни в Гоголе, ни в Достоевском, ни в Лескове, ни в Хлебникове. Но если, действительно, Булгаков и Набоков «замещают» Гоголя в XX в., то Платонов, скорее всего, — Достоевского (позднего, также размышлявшего о национальном гении): и у него мир болезненно искривленный, а сострадание к загнанному человеку и сосредоточенность на вопросах религиозного порядка велят задуматься над этой параллелью. Платоновская этика сострадания по истокам — христианская, потому и одинок он среди современников. В этом смысле он противостоит «язычнику» Бунину, хотя и совпадает с ним в негативной оценке Гоголя и Достоевского. <...>
Придерживаясь органической доктрины, Платонов-критик противопоставил Гоголя и Достоевского пушкинской линии. Вероятно, он увидел в их сочинениях философию мироотрицания: «Какой можно сделать вывод из некоторых, главнейших работ Достоевского? — спрашивает Ф. Человеков совсем в духе вульгарного социологизма. — Вывод такой, что человек — это ничтожество, урод, дурак, лживое, преступное существо, губящее природу и себя».
Казаркин А. П. Критическая проза Андрея Платонова: Поиски контекста // Вестник ТГУ. 2003. № 277. С. 144–151.
14 марта 2021 года в 16:00 Дом Гоголя приглашает встретить красавицу-весну вместе с уникальным коллективом — Академическим хором имени Гёте
Образ Чичикова в изобразительном искусстве: из музейных коллекций Дома Гоголя